Источник: https://www.facebook.com/vguriev/posts/10155792925083305
понял одну тривиальную, наверное, штуку, из тех, что задним числом кажутся очевидными, но мне эта мысль в голову еще не приходила.
Ольга Павлова поставила интересный эксперимент. мы, говорит, слишком критично друг к другу настроены, давайте вы мне напишете, чем вы занимаетесь, а я вас за это похвалю.
и я вот несколько раз специально заходил в ее аккаунт, потому что душа прямо требовала написать людям, что они занимаются не тем. я даже ольге хотел написать, что идея у нее не очень.
но в итоге удержался и даже поставил лайк знакомой, которая собирается проплыть один километр в открытой воде. к плаванию у меня претензий не было, хорошее дело.
причем я же не очень злобный чувак. я хотел написать эти несколько гадостей не для того, чтобы испортить незнакомым людям настроение.
я хотел их спасти. я хотел от чистого сердца объяснить незнакомым людям, что они занимаются не тем и не так, хотя я про их область деятельности ничего не понимаю, а в некоторых случаях в принципе узнал о ее существовании от них.
и вот вечером я уже гулял и думал, почему плавание это окей, а все остальное нет, и вдруг понял, что во всем виноват журнал «юный техник» и так называемая русская смекалка.
поскольку мы, русские люди, большую часть своей истории жили голодно и бедно, а природа у нас состоит из говна и палок, особенно зимой, так вот, мы выработали у себя удивительный навык. мы любое встреченное на пути говно считаем ценным ресурсом и тут же пытаемся мысленно его куда-нибудь приспособить.
это происходит совершенно автоматически и осознается редко.
недосягаемой вершиной такого подхода были статьи в журналах «юный техник», «техника — молодежи» и даже «наука и жизнь».
даже в последнем между статьями всяких академиков типа мигдала и инструкцией по сборке кубика рубика была прекрасная рубрика «маленькие хитрости», в которой рассказывалось, например, о том:
как починить подтекающую перьевую ручку с помощью вазелина
как починить лыжные палки, если на них сломалось кольцо, с помощью полиэтиленовой крышки для банки
как отремонтировать сломанную оправу с помощью П-образной скобы
как спастись от гололеда (просто наклейте на подошву и каблук куски крупно-пористого поролона, они прослужат дней десять-пятнадцать)
как самому сделать ингалятор из фена, аптечной бутылочки и кухонной воронки и так далее.
я клянусь, что ничего не придумал. придумать можно было бы и смешнее. это почти точные цитаты из первых трех номеров за 1982 год, относительно сытое время уже.
кстати, неудивительно, что в советское время так было распространено бессмысленное, в общем-то, воровство всякой шняги с производства. это нам сейчас оно кажется бессмысленным, а у человека на дворе 1982 год, и он жопой чувствует, что П-образная скоба рано или поздно ему пригодится, и ее нужно взять с собой.
что уж говорить про крупно-пористый поролон.
короче, недостаток ресурсов и советские научно-технические журналы сделали из нас тони старков, но не спешите радоваться.
мы — тони старки в очень плохом смысле.
привитый нам инженерный взгляд на мир это очень опасная и неприятная штука.
с одной стороны, он, конечно, показывает мир с неожиданной стороны, превращает мир в кроссворд, который требует разгадки.
ну и в целом, наверное, неплохо помогает на короткой дистанции. опять же, ты в очках и не боишься поскользнуться, в руках лыжные палки, каждая приятно пахнет соленым огурцом.
с другой стороны, ты никогда не живешь по-настоящему, ты все время строишь из подручных материалов светлое завтра, а это светлое завтра никогда не наступает — оно неуловимо как зеноновская черепаха.
воспринимая мир как строительную площадку, ты никогда не окажешься в мире, в котором можно просто немного пожить, ничего не строя.
ты не можешь просто сесть и остановиться на секунду, потому что ты сел, а под ногой сухая веточка лежит — и все, сука, мысль пошла.
в твоей картине мира нет представления о том, что вещи могут быть сами по себе, что в чужих действиях может быть смысл, который тебе недоступен, что мир вокруг тебя цветет просто так, а не для того, чтобы ты его оценил, улучшил и приспособил.
что не каждая штука должна быть эффективна, и многие штуки будут только счастливы, если ты их оставишь в покое.
кстати, если говорить об эффективности, то нужно сказать, что вещи, построенные из говна, недолговечны и требуют постоянного присмотра — ремонтируя оправу с помощью П-образной скобы, ты бросаешься в бездну, потому что жизнь твоя отныне будет состоять из П-образных скоб, кусков крупно-пористого поролона и вазелина, особенно вазелина.
потому что все и всегда требует присмотра, и все и всегда можно сделать лучше.
ты живешь от одного ремонта до другого, от одной оптимизации до другой, но лучше, вообще говоря, не становится, потому что энтропия это бессердечная сука, а вазелин не всесилен.
и это проклятое завтра все никак не наступает, как ни оглянешься — а вокруг все сегодня и сегодня.
ты как будто в протекающей лодке, затыкаешь одну пробоину за другой, отмечаешь таски в джире, и у тебя нет времени даже оглянуться и подумать, что, может быть, это не лодка, пробоины в ней вовсе не пробоины и, самое главное, тебе вообще не нужно никуда плыть.
ты потратил жизнь на дешевые временные решения, залеплял жвачкой кариес, смеялся над шутками задорнова о тупых американцах, а тупые американцы придумали сначала световые пломбы, потом виниры, потом импланты, а жизнь прошла, и ты грустно смотришь в зеркало и понимаешь, что жвачки уже не те, вот раньше-то было, моща.
но ты говоришь себе, что тебе просто немного не хватило времени, что вернись ты немного назад — и все было бы иначе. знай ты тогда то, что ты знаешь сейчас, ты бы все успел, все бы сделал в лучшем виде.
никому мы не врем так увлеченно и бесстыдно как себе, но, как говорится, не пойман, не вор.
и в этот момент ты вдруг замечаешь человека, у которого в одной руке говно, в другой — палка, а в глазах огонь.
и все хорошо, но палку он держит неправильно, а говна вообще взял мало. или еще хуже — взял в руки говно и не приспособил никак. а часики-то тикают.
— минуточку, — говоришь ты.
в тебе нет злобы. ты не хочешь никого ругать или, не дай бог, расстроить. наоборот. ты хочешь помочь. пускай не я, думаешь ты, но хотя бы этот парень успеет. за себя и за того, стало быть, меня.
то, что со стороны кажется агрессией и нарушением личного пространства, на самом деле, чистейшей воды забота.
просто она с П-образной скобой.
как и все остальное у нас.
— минуточку, — говоришь ты.
а ты же научился быстро прикидывать и принимать решения. ты — настоящий илон маск, только с пиаром немного не повезло. блин, если бы миру были нужны скворечники из старых газет, ты бы развернулся.
но, в любом случае, умище не спрячешь. твой новый друг еще делать ничего не начал, а ты уже все понял — и про него, и про то, что он делает, и почему он делает не то и не так.
ты на прошлой неделе разобрался с геополитической стратегией китая, ничего про нее не прочитав, а эти местечковые проблемы — вообще фигня.
— минуточку, — говоришь ты.
мне иногда кажется, что мы как вирус. но мы вирус с добрым и словоохотливым сердцем, и нам бы, конечно, хотелось бы, чтобы новая жертва нас любила или, как минимум, испытывала благодарность, ведь мы от столького ее уберегли.
и от ее неблагодарности еще больнее.
короче, я в себе этот инженерный взгляд заметил и буду теперь потихонечку выдавливать из себя инженера-самоучку.
завтра я встану раньше всех, возьму из холодильника сырое яйцо, подниму его над раковиной и скажу.
— да, я мог приготовить из тебя яичницу. из твоей скорлупы я могу сделать чернильницу, которая мне не нужна. или елочные игрушки — наплевать, что сейчас май.
— или я мог бы растолочь твою скорлупу, чтобы лечить ею простуду (в случае простуды) и восполнить недостаток кальция (принимать лучше 2-3 раза в день во время еды, добавьте лимонный сок). или я мог бы сделать маску для лица, хотя я никогда не делал маски для лица. или я мог бы добавить скорлупу в горшок с цветком, чтобы он расцвел. или выращивать в ней семена, потому что в ней семена растут лучше всего.
— но я ничего этого делать не буду, ты умрешь бессмысленной и нерациональной смертью, твой кальций не достанется никому.
и с этими словами я разобью яйцо и, освобожденный, смою его остатки в слив.
это, конечно, жестоко, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.
кроме того, порошок из скорлупы от яиц притягивает к себе частицы грязи и, как следствие, хорошо очищает трубы.
